МГК ВЛКСМ

27 июня 1966 года Секретарь Московского Городского Комитета ВЛКСМ выпустил исторический основополагающий документ о признании Олега Чумаченко первым председателем оргкомитета Клуба Студенческой Песни. 

Через 3 месяца и 7 дней (4 октября 1966г.) состоится первое заседание клуба, о чем незамедлительно расскажет Маевская газета "Пропеллер".

 

Рассказывает Олег Чумаченко:

 

В августе 1960-го года я, перед тем как начать готовить дипломный проект, собрал маёвскую команду и мы оказались в туристическом походе по Карпатам. Нас объединяла даже в дальних походах какая-то удивительная приверженность песням, бесконечное пение. Очевидно, судьбой было предопределено – я очень люблю петь.

После защиты диплома в 61-м году я оказался в НИИСчётмаше. И первым делом, чтобы получить более-менее свободно в летнее время отпуска, которые мне нужны были для походов (туризмом в это время я серьезно увлекался), я организовал туристскую секцию. Потом ДСО возглавил, потом мои же товарищи стали секретарями комитета комсомола, и мы спокойно получили возможность каждый год брать отпуска летом.

Но дальним походам предшествовали еженедельные походы по Подмосковью, которые драгоценны были для нас тем, что у костра мы до пяти утра могли пропеть, и песни нас сближали. Поэтому в субботу (в то время отдых был не суббота-воскресенье, а только воскресенье) мы в темпе направлялись в леса. В Подмосковье мы встретили певчую группу «Эфиопы» под руководством Семена Флейшмана. В общем, всех песенных мы сразу распознавали и за ними тянулись, и так попадали на слеты песенных туристских групп различной совершенно формации, различного исхода.

Олег ЧумаченкоПримерно в это же время (я сейчас этот момент, может быть, точно не воспроизведу) я оказался в центральном лектории Политехнического музея, в знаменитом Политехе, где вел песенную страничку. Пока еще не как маёвец выступал, а просто как вольный турист Подмосковья. Ну, и эта страничка привела к тому, что я потом стал делать там же, при Политехе, песенные вечера «За песней вслед». Параллельно, со своей группой каждый раз проникал на песенные конкурсы в ДК МЭИ (Энергетического института), которые в те времена организовывала Галя Захарова и ее товарищи. В это время Галя из их оргкомитета «выкинула» одну фигуру, которая была многим из наших КСП-шников известна – Дима Соколов. Он набрел на нашу песенную группу и кинул идею: «Хорошо бы сделать клуб песни». Я к тому времени был свободен (произошла у меня потеря в жизни, мы разошлись с супругой, «маёвкой»), и я с головой окунулся во все это песенное явление.

Мы обратились в горком комсомола, МГК ВЛКСМ (это было все равно что «идти в пасть к тигру», был такой китайский лозунг), и судьба привела нас в студенческий отдел, который возглавлял маёвец Валера. Он хорошо отнесся к нашей идее, дал нам инструктора, и мы начали организовывать наш клуб. В 66-м году мною был получен мандат, второй мандат был вручен нашему прекрасному организатору и теоретику Сергею Чеснокову из МИФИ. Третий был у Олега Фортунатова из МХТИ им. Менделеева.

Параллельно с этим Галя Захарова при Московском совете по туризму создала клуб туристской песни (КТП). Возникала в Москве ситуация «двоеклубия», чего мы, воспитанные с большевистским уклоном, не могли потерпеть. Мы навязали встречу и на этой встрече предложили создать единый клуб. И не Галя возглавит этот клуб, не я возглавлю этот клуб, а предложили Ильдара Каримова из оргкомитета Гали Захаровой. На этом началась наша деятельность.

Вот тогда появилась на нашем горизонте Нина Таубкина, о чем в «Пропеллере» от 26 октября 1966 г. есть сообщение:

«В Москве создается объединенный клуб студенческой туристской песни. Объединять он будет клубы песен, организованные при вузах столицы. Такой клуб уже организован в МИФИ. Он объединяет 200 энтузиастов. Некоторые из них пишут сами, некоторые хорошо поют, а большинство просто любят студенческие песни. И вот под руководством Сергея Чеснокова ребята, собравшись, разучивают наиболее полюбившиеся песни. Ведь основной целью КСП является знакомство и разучивание студенческих и туристских песен.

4 октября в ДК МАИ собрался на свое первое заседание организационный комитет маёвского клуба песен. Он избрал правление клуба. Председателем его стал Леопольд Шафранский, бывший маёвец, ныне инженер, автор сугубо туристских, немного грустных, мечтательных песен. Заместителем по оргработе – студентка МАИ Нина Таубкина. В клубе будет своя библиотека песен. Маёвцы, поэты, исполнители песен, романтики. Вы нужны клубу. Приходите сами, приносите новые маёвские песни. Дадим жизнь маёвскому клубу песен! Обращайтесь в ДК к Нине Таубкиной.»

Таким образом получилось, что маёвцы в двух клубных «ипостасях» проявились: студенческий клуб из вузовской среды и другой клуб, который я организовывал по Москве и непосредственно по объединению вузов. Мы созвали совещание девяти вузов и в итоге провели в мае 67 года (я молодой, сильный, полный задора) первый слет КСП по образцу наших песенных групп, которые мы собирали последние несколько лет. Эта форма потом нам позволила и выжить.

Если бы меня спросили: что тебя к этому привело? – Увлечение туризмом и любовь к песне.

Нина Таубкина и ШафранскийНу, а дальше, если говорить о маевцах… Шафранский был президентом КСП МАИ, и он автором еще был.  Шафранского я с большим удовольствием пригласил в песенный выпуск Политеха.

 А потом появился прекрасный квартет «Жаворонок» – это мои друзья. Они появились чуть позже. Более того, они стали авторами Грушинского фестиваля. Дело в том, что первый слет 67 года – это был слет авиационных вузов: КАИ, МАИ и КуАИ, на Волге, в том самом месте. Потом их оттуда выгнали. Соответственно два года они в таком виде просуществовали, там были какие-то товарищеские отношения. Мы, московский клуб, не контачили, а маёвцы, как авиационный вуз, контачили и очень много способствовали созданию Грушинского фестиваля.

Наталья ВороноваПотом была Наташа Николаева (Воронова), с которой меня судьба в дальнейшем свела, она стала секретарем Союза КСП.

В 1968 году был переломный момент – известные события, наши войска ввели в Чехословакию. Наш куратор в горкоме комсомола сказал: «Ложимся, Олег, на дно, не возникаем сейчас нигде». Ситуация была очень напряженная – могли здорово достать. А мы хорошо «легли на дно» за счет выживания в лесу – и провели очередной слет КСП. После этого была большая, серьезная разборка, кого-то из комсомола исключили даже, потом восстановили, из вуза хотели исключать, – в общем, большая была разборка.

Но слеты мы все-таки продолжали проводить – подмосковные, чисто московские слеты. Хотя друзья уже появились, из Киева приезжали. Мы проводили все это без утверждения горкомом клуба. Оргкомитет некий был, и мы проводили эти слеты, хотя нам запрещали их. Это была форма выживания. Это было непослушание горкому. Ясно, что ситуация была неприятная и они понимали – их долбанут в случае чего. Обошлось. До 1974 года мы ходили неофициально. 15-й слет, юбилейный, прошел в мае 74-го года при содействии МГК ВЛКСМ. Слеты проходили два раза в год, весной и осенью, так же, как песенные туристские группы. Все по подобию было сделано. И актив из наших песенных туристских групп пришел в актив городского КСП. А база была с опорой на вузы.

В вузах, кроме слетов, мы еще ввели систему разучивания песен. Т.е. собирались в аудитории и массово пели. Форма разучивания по аудиториям – мы скопировали с мифистов. Даже сейчас есть такие встречи-вечера «Споем вместе!», Центр авторской песни (ЦАП) проводит раз в месяц в зале лектория фирмы «1С». Выходят два лидера на сцену, раздаются книжечки с текстами, и соответственно зал имеет возможность разучивать песни. А начиналось в Политехе, там это долго шло.

Какие же песни пели туристические группы в те времена, в самом начале? Самоделки так называемые. Флейшман написал песенку, с которой человек шестьдесят вламывались в электричку в субботу и пели «а мы е-е-ефиопы, мы в Африке живем, мы за прочный мир в Европе, мы песенки поем». Песни Новеллы Матвеевой, также Окуджава, Кукин, Клячкин, много Дулова было. «Кто за рублем, кто за невестой» – это песня Семена Флейшмана. Все звали его Сенька, хотя он на двадцать лет был нас старше, профессор МГУ. Жизнь подарила счастье быть близким с этим человеком.

Нина Таубкина и Олег ЧумаченкоХотел бы подчеркнуть, что КСП вообще, начиная с первого слета, можно смело называть движением, потому что там не только песнями увлекались, это и товарищеские отношения, это свадьбы-разводы, это определенная человеческая общность, это своя ненаписанная мораль, она существовала несомненно, и это притягивало людей. Были социальные обсуждения, был и обмен самиздатом.

Что важно: никто насильно никого не организовывал. Просто говорили: берешься? – делаешь! Только согласовывали из штаба координации. Дело доходило до того, что в наших кругах пошло распространение самиздата. Это Солженицын. Конечно, после этого комитетчики и «дали» горкому партии, кнопочку нажали, а те уж комсомольской организации врезали: «Вы что?! Под Москвой собирается огромная толпа!» Слеты доходили до 2 тысяч людей. Палатки, аппаратуру таскали. Невозможно было не заметить.

Что произошло в 74-м? Я тогда работал в «космической» системе, в институте медико-биологических проблем. Я был всегда уязвим в смысле наказания, потому что «почтовый ящик», а наш объект – марсоход – особо секретный, еще более закрытый. И вдруг раздается в марте месяце 74 года звонок: «Вас беспокоят из горкома комсомола». Мне звонок, они вычислили. Меня приглашают. Я говорю: я уже не комсомолец. – Неважно, вы занимаетесь хорошим, нас интересующим делом. Приходите, переговорим.

Попутно совершенствовалась система наша, я предложил и реализовал систему трех сопредседателей (под влиянием разоблачения культа Сталина!) с правом «вето» любого из троих. Я своих сопредседателей двух оповещаю и иду туда. Меня звали в нашей команде «министр иностранных дел», все «политесные» дела я взял на себя – опыта у меня было побольше, я повзрослее был среди всей команды организаторов. В общем, я пришел на встречу в горком комсомола. Из этой встречи запомнилась одна знаменательная фраза.

 Оказывается, это уже был отдел не студенческий, который нами раньше пытался заниматься, а это был отдел идеологии. Там существовали идеологемы всякие. Пришел новый заведующий отделом, Юра Виноградов, у меня осталось в памяти, что он из Питера приехал, типичной питерской вышколенности человек. Содержательный был разговор – типа «давайте делать вместе». Цензуры не будет – мне сказали. Как не будет цензуры? – спросил я. Говорят – в рамках государственности. Я ответил – вот это уже другое дело. Вот на этом мы и расстались. И начали организовывать клуб.

Интересное совпадение: в одном из походов я познакомился с секретарем по идеологии читинского обкома комсомола Алексеем Ланцовым, он нам помог сделать спецрейс самолета. А нашим куратором была Валентина Ланцова – оказалось, это ее муж. А у него был приятель в аппарате ЦК комсомола, поэтому многие вещи можно было по-человечески решать, когда сверху не прижимали.

Первый слет провели, вывезли в лес уже два автобуса участников, хотя еще многие потом на электричке добирались. Как всегда, мы выбирали самые глухие места. Председателем жюри был композитор В. Шаинский. Это был 15-й юбилейный слет, посвященный 50-летию Булата Окуджавы. Мы провели его нормально, согласованным с комсомолом. На слете люди хотели также с программой по Галичу выйти, но мы договорились, что сейчас не время возникать, давайте посмотрим, закрепимся. Но они у костра все-таки провели. Я думаю, наблюдающие это заметили, но видели, что мы подошли к этому ответственно, на сцену не выпускали и самоцензурой занимались.

Наблюдающие наверняка, стопроцентно присутствовали на слете, хотя мы их не видели. В одном месте они проявились откровенно, потому что были все одинаково одеты, в кирзовые сапоги, фуфайки – как в анекдоте. Это был предшествующий, 14-й слет. Осенний, в страшную слякоть. Причем, когда мы проснулись, на березах были красивые гирлянды хрустальные – все замерзло за ночь.

На этом 14-м слете, к этому времени у нас уже усилилась… «левая ориентация». Была программа по Хармсу, шли программы, посвященные гибели Пастернака. В течение пяти лет вычленялся из нашей общей команды, все «левел и левел» Валера Абрамкин, который в 79-м году был осужден на три года за самиздат, затем ему еще три года добавили за отказ покаяться. Он занимался журналом «Поиски». Я удивляюсь, как меня не накрыли – я ему помог с выпуском последних трех номеров, его обложили так, что он ничего не мог сделать.

В 70-м году, чтобы с деньгами разобраться, я организовал ССО КСП, студенческий строительный отряд. Мы выехали на Сахалин, 25 человек. В частности, Саша Дулов, мой близкий товарищ, таскал мешки с цементом. То есть там независимо от ранга, бардовского, мы все зарабатывали. По крайней мере, за сорок дней по тысяче двести заработали, это были большие деньги, шесть окладов. Пять или шесть лет я поддерживал эти строительные отряды, которые позволяли нашим сотоварищам по движению решать житейские проблемы. Попутно у нас там проходили семинары, самиздаты и т.д.

О. Чумаченко, 2012г.Что еще хотелось отметить? Вся моя деятельность по московскому КСП прекратилась после 25-го слета КСП, который прошел в мае 81 года. Впервые в жизни это такой размах приобрело – нам дали два спецпоезда уже. Выехали мы в Ярославскую область.  Прекрасный совершенно амфитеатр, не хуже, чем Грушинский, даже помощнее. И пять открытых озвученных площадок. Приехали к нам гости из 81 города, хотя считался московский слет, мы не претендовали на всесоюзный.

Открытие слета ознаменовалось тем, что на сцену мои сопредседатели вытащили секретаря московского горкома комсомола по идеологии – они отдельным лагерем стояли как сопровождающие. И когда он вышел на сцену, поддавшись уговорам, вся эта толпа мощнейшая издала огромный свист. Растерявшиеся мои коллеги заметались по первым рядам, но куда там! Тогда мы взялись за руки, подняли их и взяли за руку этого секретаря горкома. Свист стих, а секретарь горкома сказал: «Свистите, свистите… Досвиститесь!»

Ну, и после слета затишье – два месяца. В «Правде» маленькая публикация: состоялся слет патриотической песни. Потом стали прозванивать, предлагали идти в горком на разборку полетов. Я сказал – никаких появлений туда. Утверждения нас как московского КСП к тому времени так и не было. Уж сколько времени работали. С нами работали, но все время на грани утверждения. Я сказал – у нас есть формальный предлог не появляться сейчас, не раздражать верхушку, а просто ждать событий.

А события после этого слета развивались так.  Гришин (первый секретарь Московского горкома КПСС), который тоже претендовал на генсека, какой-то укол нанес Андропову (КГБ). А Андропов сказал – вы со своими разберитесь. Первый секретарь ярославского обкома был сторонник Андропова, и он все это (и про свист) изложил в красках Андропову, и Андропов сказал – разберитесь с москвичами, что они там вытворяют. Площадок было пять: киевляне провели программу, бакинцы и такая прикольная была программа, условно «польская»: МИИТовская команда выдала «новости из Польши», Лех Валенса упоминался… Гришин этого не ожидал, он первому секретарю горкома комсомола Борцову дал строгий выговор, и комсомол начал с нами разбираться.

У нас было правило: если кто-то один из тройки против – значит, не принимается, у наc право вето было.  Тройка – это были Гербовицкий (из МЭИ), Каримов, Чумаченко. Я сказал, что я против этой встречи, пускай все устаканится, пускай они сами разберутся. Я на эту встречу не пошел. Каримов слажал.  Он в нарушение моего вето организовал «общее» собрание командиров групп (многие не пришли). Я пришел на это собрание и заявил, что в реорганизации не участвую. Из зала спросили: «Что предлагаешь?» – «Я ничего не предлагаю, я могу сказать, что я буду делать: ходить в леса и петь песни».

 

Информация с сайта bards.ru

 

Олег ЧумаченкоОлег Чумаченко родился в 1937 году и живет в Москве.

После окончания Московского авиационного института (МАИ) им. С.Орджоникидзе (1961) работал на предприятиях военно-промышленного комплекса.

В 1960 году Олег организовал туристическую группу, которая вошла в объединение подмосковных песенно-туристских групп. Много путешествовал — был в горных и водных походах в Восточных Саянах, Забайкалье, Карпатах, Приморье.

Олег стоял у истоков создания Московского клуба песни (МКП) в 1965-66 годах, в 1967 году явился инициатором объединения МКП с Клубом туристической песни (КТП), созданного Галей Захаровой. Объединение двух клубов произошло под эгидой Московского горкома ВЛКСМ, и с этого момента движение развивалось по принципу "пойти в пасть к тигру".

Олег Чумаченко участвовал в проведении знаменитой конференции в Петушках, объединившей КСП Москвы, Ленинграда и Новосибирска.

После событий в Чехословакии 1968 года лидеры МКП "ушли в подполье" и стали проводить неофициальные слеты движения, получившего теперь условное название "КСП". Эти слеты, ставшие особой формой выживания клуба, проводились дважды в году, собирая до 2000 человек. Организованные группы людей, бесконтрольно и регулярно собирающиеся в лесах, не могли не заинтересовать партийные органы, поэтому с мая 1974 года слеты стали проводиться с ведома ВЛКСМ, получая финансовую поддержку комсомола.

В 1979 году Олег Чумаченко организовал Союз КСП городов страны и по 1981 год был председателем Совета Союза КСП.

В 1981 году после проведения XXV слета КСП, отличившегося "польской" направленностью, Олег отказался участвовать в навязанной партийным руководством страны реорганизации КСП и прекратил дальнейшую работу в структуре Московского КСП.

Помимо активной клубной деятельности, одной из сторон общественной работы О.Чумаченко в 1965-68 годах стала организация цикла абонементных вечеров в рамках приложения к устному журналу "Молодость" под названием "Так рождается песня" в лектории Политеха, когда на сцену выходили по 10-12 бардов. Кроме того, Олег Чумаченко содействовал Валерию Абрамкину в издании журнала "Поиск".

Организаторский талант Олега с новой силой проявился в начале 80-х, когда в 1982 году Олег Чумаченко провел первый фестиваль ансамблей в Пущино. Фестиваль этот сегодня живет и развивается. Во главе этого грандиозного дела все тот же человек — Олег Чумаченко.

В 1990-91 годах Олег принял участие в становлении "Дома В.Высоцкого" на Таганке.

Важным направлением в общественной деятельности О.Чумаченко стала работа в театре песни "Перекресток", в котором Олег является директором.